сказание о ланселоте

3
Ланселот твердо держал свое слово. Выиграв рыцарский турнир, устроенный Артуром в честь новой королевы, и заслужив тем самым поцелуй Гиневры, Ланселот отправился в поход, и странствовал три года и три месяца, повергая всех, кого встречал с оружием в руках, а повергнув, даровал противникам жизнь взамен на клятву вечно помнить, что спасением они обязаны королеве Бретани леди Гиневре, самой прекрасной женщине на земле. То есть, вел себя, мягко говоря, неразумно, но в том и прелесть любви, что разум ей не потребен.
Но не только честь рыцаря, и обязанность держать свое слово, толкнули Ланселота покинуть Камелот. Тяготился он обществом Артура, сознавал Ланселот, что одной только мыслью о Гиневре уже предает короля, самого близкого ему человека. В походе же, в удалении от Гиневры и Артура, тяжелые мысли покидали воина, Артур оставался верным другом, а Гиневра недостижимой возлюбленной, и Ланселот, хоть и тосковал по ним, все же испытывал душевное отдохновение.
Неизвестно, как долго бы странствовал Ланселот в своей бесполезной войне, понемногу забывая знания, принятые им от Вивианы, но прошло три года и три месяца, и случилось так, что встретил он барда из Камелиарда, и тот рассказал, что Артур отправился на войну с саксами к южным границам Бретани. Заволновался влюбленный рыцарь, ведь Гиневра осталась без защиты, а потому спешно отправился в Камелот.
В своих опасениях Ланселот был прав, потому что пока он громил ни в чем неповинных воинов, Мордред готовил ему ловушку, зная, что ради Гиневры Ланселот готов броситься в пропасть и сразиться с самим Арауном. Мордред вступил в союз с сэром Мелегантом и убедил его похитить королеву Бретани, как только Артур с войсками покинет Камелот. Сэр Мелегант, который не иначе, как из врожденного скудоумия, возомнил себя великим воином, способным бросить вызов самому Артуру, и который не меньше Мордреда желал прекрасную Гиневру, дал себя уговорить. Как только король Артур отправился в поход, а с ними и Мордред (дабы обеспечить себе непричастность), Мелегант с сотней воинов ворвался в Камелот, перебил стражу, пленил королеву и увез ее в свой замок.
Когда Ланселот об этом узнал, его левый глаз потерял прозрачность и налился кровью, а правый стал серым, как морская волна в бурю. Он взял с собой двадцать воинов, всех, кого смог собрать, и отправился к замку Мелеганта. Когда до городской стены оставался один полет стрелы, Ланселот снял доспехи, оставил оружие, облачился в дублет из дешевого полотна и велел воинам ждать его сигнала, а сам в одиночку отправился к замку. Не было хуже позора для славного рыцаря, чем прятаться за нищенскими обносками, но Ланселота больше не заботила слава, он жаждал свободы для своей возлюбленной и жестокой мести для тех, кто покусился на ее честь.
За городские ворота Ланселот проник, спрятавшись в повозке торговца шкурами, дождался ночи, подкрался к ближайшему стражнику и оторвал ему голову. Затем облачился в его доспехи, поднял его меч и до утра рубил воинов Мелеганта, пока не умер последний из них. Он вырезал их, как волк овечье стадо, не издав ни единого звука, и никому не даровав пощады. С первыми лучами солнца Ланселот ворвался в покои сэра Мелеганта и двумя ударами разрубил его на четыре части, потом поднялся на городскую стену и протрубил в рог, так что его воины поспешили в замок. Убедившись, что опасности больше нет, Ланселот отправился в покои Гиневры, где пробыл в объятиях благодарной королевы семь дней и семь ночей. Только затем они вернулись в Камелот.

Вскоре, неся на копьях одиннадцатую победу, в замок прибыл король Артур. В честь великой виктории и не менее славного спасения Гиневры устроили пышный пир. И хоть столы ломились от мяса и кувшинов с медом и элем, барды в песнях славили рыцарей, воины были веселы, а женщины ласковы, и сам Артур радовался возвращению блудного Ланселота, печалился Ланселот, ибо Гиневра хоть и одарила его своей любовью, по-прежнему оставалась королевой Бретани, и принадлежала Артуру. Он уже было засобирался в новый поход, но уйти ему не позволила королева, не хотела Гиневра лишаться такого страстного любовника.
Мордред же на пару с клириком Бедвини сеяли слухи о порочной связи Ланселота и королевы, не забывая упомянуть, что семь дней и семь ночей любовники не покидали опочивальню сэра Мелеганта, ныне покойного. Доходили эти слухи и до Артура, но он отмахивался от них, как от надоедливых мух.
Многие барды пели после, что Артур оказался недостаточно расторопен, чтобы распознать супружескую измену, а в ней разглядеть надвигающийся крах Бретани. Но эти выводы скоры и поверхностны, а потому к Истине отношения не имеют. Артур знал о связи жены и Ланселота, но не противился этой связи, и на то были причины. Во-первых, он женился на Гиневре в интересах королевства, а не в своих собственных. Артур ценил мудрость супруги, прислушивался к ее советам, она в свою очередь почитала мужа, как великого воина и правителя. Они делили ложе, но молния любви так ни разу и не ударила между ними. Во-вторых, за четыре года их супружества, Гиневра не принесла Артуру ни сына, ни дочь, и Артур всерьез задумывался о том, способна ли она вообще к зачатию, и даже обращался с этим вопросам к друидам, но получил туманный ответ, что женитьба на Гиневре была ошибкой, а потому подумывал о других женщинах, которые принесли бы ему наследников. И, наконец, Артур любил Ланселота, как младшего брата, видя в нем себя самого в молодости, понимал его, и готов был мириться с тем, что Гиневра одаривает Ланселота своей любовью.
Но Артур был королем великой Бретани, страны, суровой к своим вождям, и знал, что народ не простит ему безрассудство супруги, потому как если ты не король над своей королевой — ты не король и над народом. Любовников требовалось разлучить, но так, чтобы не пошли кривотолки. И вот тогда Артур вспомнил о Граале, а потому спешно собрал рыцарей круглого стола на совет и так говорил воинам:
— Все вы славные рыцари, и за плечами у вас столько побед, сколько листьев на дереве. Свои победы вы одержали на поле брани, теперь же я призываю вас на битву, в которой придется сражаться не только мечом, но и сердцем. От разных людей слышал я о чудесной вещи, которая от ран бережет и даже мертвого воина воскресить способна. Тот, кто владеет ею, всегда сыт и здоров, но, главное, душевный покой обретает и вечное счастье. Вещь эта Граалем зовется, и должно ему в Камелоте быть, чтобы народу Бретани здоровье и счастье нести.
— Что же это за вещь такая? — спросил сэр Гавейн, — как нам узнать ее?
— Не просто это, ибо никто никогда Грааль не видел, — ответил Артур. — Кто говорит, что это котел, в который четыре быка поместиться могут, кто упорствует, что это камень священный. От римлян я слышал, что это копье, которым Иисуса в сердце ранили, а клирик Бедвини полагает, что это кувшин, в котором кровь Христа собрана.
— Как же искать Грааль, когда неизвестно, как именно он выглядеть должен? — удивился сэр Тристан.
— Без совета друида не обойтись, — высказал мысль Ланселот, выказав не свойственную ему мудрость. — С чего начинать поиск, и что искать? Иначе, всю жизнь можно бродить кругами, так и не поняв, что ищешь.
— Не каждый друид тут поможет, — отозвался на это Тристан. — Отец рассказывал мне о великом волшебнике по имени Мерлин, наверное, ему такая задача была бы по силам.
— Мерлин спит в пещере под холмом Доны, и сон его стережет Дракон. Так говорят друиды и барды, — сказал Артур.
— Значит надо разбудить Мерлина, а если Дракон тому будет помехой — убить Дракона! — воскликнул Ланселот, и никто не стал ему возражать.
— Друиды говорят, что найти Грааль может только воин, душа которого чиста, а сердце отважно, — продолжил Артур. — Не все из вас уйдут в поход, но лучшие из лучших. Теперь мы должны выбрать трех воинов, кому выпадет честь отправиться на поиски Грааля.
Из двенадцати рыцарей круглого стола выбрали троих, сэра Персефала, чье копье с наконечником из рога нарвала крутилось в полете и пробивало любые щиты и доспехи, сэра Тристана, чей меч был так быстр, что им можно было надвое рассечь падающую дождевую каплю, и, конечно, Ланселота, потому что какие бы слухи о нем не ходили, он все равно оставался первым из первых. Артур был доволен, ибо получил то, чего желал, но судьба уже сделала зарубки на будущем каждого рыцаря круглого стола, да и не во власти людей изменять предначертанное.

В ночь перед походом Ланселот отправился в покои Гиневры, дабы проститься с любимой и получить благословление. Мордред же, раскусивший замысел Артура выпроводить Ланселота от греха подальше, был начеку. Он собрал рыцарей Камелота и потребовал от них постоять за честь королевы, на которую посягает распутник Ланселот. Те рыцари, которые были старше и опытнее, за Мордредом не пошли, даже сэр Кэй отказался, но нашлось несколько юных и глупых воинов, внявших доводам Мордреда. В их числе, к несчастью, оказались три младших брата сэра Гавейна — Агравейн, Гахерис и Гарет.
Дальше случилось то, что и должно было случиться. Рыцари, ведомые Мордредом, ворвались в покои Гиневры и попытались арестовать Ланселота, но тут же один за другим свалились мертвыми. Ланселот, чей меч был куда быстрее мысли, в мгновение ока перебил всех, кроме Мордреда, ибо тот, не дожидаясь развязки, бросился к Артуру, вопя на весь Камелот о бесчестии Ланселота, то есть вопил он всего два слова: «Ланселот» и «бесчестие», «бесчестие» и «Ланселот».
Не заставил себя ждать и клирик Бедвини. Когда Артур с воинами примчался в покои супруги, Бедвини сторожевой башней возвышался над перепуганной Гиневрой, и, вытянув в ее сторону железный крест, выл, что она — исчадие ада, и только священный огонь способен очистить ее черную душу. Глядя на истерзанные тела своих рыцарей, на рыдающую Гиневру, слыша безумные речи священника, Артур в ярости выхватил из ножен Калибурн, желая тут же покончить со всеми бедами раз и навсегда. Черная пелена затмила ему сознание, ярость захлестнула сердце. В тот момент он готов был зарубить и жену, и клирика, но сэр Кэй положил на плечо ему руку в перчатке с эмблемой медведя, и остыл Артур. Священника он выпроводил, а супругу запер на ключ и поставил у входа охрану.
Тем временем Ланселот оставил Камелот и, как ветер, несся на север, а вдогонку ему с городских стен летели проклятия и стрелы. Сознавая, что отныне дружба Артура, Гавейна, да и всех остальных рыцарей круглого стола для него утрачена безвозвратно, холодея от мысли, что никогда больше не увидит Гиневру, и ужасаясь того чудовища, которым стал, подняв меч на близких ему людей, Ланселот думал, что не может быть боли острее, чем та, что вместило его сердце, и нет пропасти глубже, чем та, в которую он падал. Его левый глаз остался багровым, правый теперь светился наполированным серебром. Ничего Ланселоту не оставалось, как найти Грааль, ведь он — источник могучей силы, способный оживлять убитых!.. В душе Ланселота теплилась слабая надежда, что все еще можно исправить, вернуть братьев Гавейна к жизни, служить им до самой смерти, искупая вину… Ланселот, величайший из воинов, несокрушимый и победоносный, покидал Камелот, как бродячий пес, преследуемый своими же друзьями, потому что оказался самонадеян и слаб для самой главной битвы — битвы с самим собой. Путь, который он выбрал много лет назад, предрешал крах, а стало быть, ничего вернуть уже было нельзя, но Ланселот не понимал этого раньше, не догадывался и теперь. Ланселот был воином, а не друидом, все задачи он решал мечом и копьем, и никак иначе не мог. Теперь же, лживый огонек надежды подсказывал решение — убить Дракона, разбудить Мерлина, и найти Грааль, и чем больше Ланселот об этом думал, тем тверже становилась его решимость, тем сильнее распалялась ярость.

А над Камелотом сгущались тучи. Гонцы принесли дурные вести, — к южным берегам пристали ладьи саксов, и число им — тьма, а значит, пора было выступать в поход. В двенадцатый поход. Артур призвал своего близкого друга сэра Бедивера и так сказал ему:
— Чую я, не пережить мне эту войну. Не молод я уже, и слишком многое потерял, а взамен ничего не нашел. На близких мне людей я поднял Калибурн, а стало быть, пророчество Хранительницы Воды сбывается. Потому я прошу тебя вернуть Калибурн Озеру.
Грустно Бебиверу было слышать эти слова, но в мудрости Артура он не сомневался, а потому исполнил веление. Так Калибурн вернулся Вивиане.
Тем временем Мордред, который еще неделю назад тайно покинул Камелот, вел переговоры с вождем саксов Медраутом, обещая чужеземцам треть дани от всех доходов, и половину всех земель Бретани, если они помогут Мордреду убить Артура и взойти на трон. Медраут подивился коварству племянника Артура, и тому, что он говорил одно слово вместо трех, но согласился охотно, ибо всегда полезно иметь предателя во вражеском стане, особенно, когда собираешься с тем врагом воевать. Медраут, который знал, когда надо достать топор, а когда — золото, и в самом деле собирался посадить Мордреда на трон… на то время, пока вся Бретань не будет подвластна саксам. Так что крестоносец с вождем саксов договорился быстро и вскоре Мордред отправился назад в Камелот, сопровождаемый тремя сотнями сакских воинов.
Артур сошелся с саксами под Камланном, и войско его билось неистово, и когда саксов падало мертвыми четверо, в стане бриттов погибал только один. Но силы все равно были неравны, к берегу Острова все причаливали ладьи с воинами Медраута, и не было им числа, так что, в конце концов, Артур сам вышел на поле боя, и положил триста воинов и еще тридцать, пока не добрался до вождя саксов. Их поединок длился четверть дня, и закончился тем, что Артур поразил копьем вождя саксов в грудь, но ударил с такой силой, что наконечник вышел у Медраута со спины, и тот, ухватившись за древко, притянул Артура к себе и рубанул его мечом с такой неистовостью, что разрубил и шлем и голову. Так закончилась для Артура двенадцатая война. На том поле брани нашли свою смерть и Гавейн, и Кэй, и Бедивер, и многие другие славные рыцари.
Тело Артура еще не успело остыть, а Мордред с отрядом саксов уже ворвался в Камелот и захватил беззащитный город. Глядя в окно, как Мордред отдает приказы чужестранным воинам, Гиневра поняла, что Артур мертв, а его племянник торопиться занять освободившийся трон. Гиневра, потерявшая и мужа и любовника, была готова на все, ибо нет существа страшнее, чем женщина, которую лишили и любви, и власти.
Мордред вбежал в покои королевы, сбросил доспехи, оставил щит и меч, приблизился к Гиневре. Она дала воину обнять себя, и когда он склонился для поцелуя, выхватила из ножен Мордреда клинок в виде рыбы и воткнула ему в грудь. Нож вошел тихо и попал прямо в сердце, только кончик сломался, наткнувшись на камень. Крестоносец хотел отстраниться, но Гиневра так сильно держала его язык зубами, что рот Мордреда заливала кровь. А потом Гиневра выдернула нож и засунула в грудь неудачливому любовнику руку, нащупала рану на сердце, а затем и камень, и достала его. Предсказание клирика Бедвини сбылось, Мордред стал правителем Бретани и завладел Гиневрой, но всего на мгновение. Сердце крестоносца вдохнуло открытой раной уэльский воздух и зашлось хрипом, и Мордред, за миг до смерти, понял, что прожил не свою жизнь.
Тем же ножом, ножом в виде рыбы, Гиневра остригла свои волосы цвета огня, сбрила брови, а потом проглотила камень сердца Мордреда, после чего вышла из замка и покинула Камелот. И ни один воин саксов не смел ее остановить, или даже окликнуть, ибо думали они, что это сама Моргана, черная фея бриттов, что, в общем-то, было недалеко от Истины. Никто больше не слышал, чтобы Гиневра сказала хотя бы слово. А позже и саму ее больше не видел никто, говорят, покинула она мир людей, обернулась одинокой совой, и навеки поселилась в Лесу.