Тропой курортной думал о нарзане,
Как кисловодский воздух чист и свеж.
Случайно с Вами встретились глазами —
В Челябе вновь… и таю от словес…
Вы шепчете, что любите… Я верю.
Что в счастье проживём, умрём день в день.
И заводские пыльные аллеи
Взрываются цветами орхидей.
Вы говорите мне, что наши души
Трепещут, так сказала Вам душа.
Я Вас несу не разбирая лужи
И вкус хвалю невкусного борща.
Вы повстречались мне намедни.
Запел пресыщенный мотор
С подвывом, словно бабьи сплетни,
Что славят девку на весь двор.
В дрожащих членах потеплело
Ах, бабье лето в декабре!
Не то Амур готовит стрелы?!
Толь руку тянет к кобуре?
Вновь смутой творческой окутан
Тех дней когда был полон сил.
Вы нимфа, Вы же экзекутор,
Смотрю как мальчик на зефир.
Попал в ослепительный город старик с юнцом.
Столица сверкала дворцами в садах и скверах.
Тем гадостней было увидеть в одеждах серых
Толпу семенящих на казнь, городским гуртом.
Толпа напирала безжалостно на ЗэКа.
Когда бедолагу палач волочил к помосту,
Орава, беснуясь свирепо, вгоняла хлёстко
Гвоздь в гроб арестанта вперёд топора палача.
Юнец осторожно на деда поднял свой взгляд,
В нём дед прочитал сопричастность к судьбе бедняги:
— И как так случилось, что даже к хромой дворняге
Проявят участия больше, как скормят яд?
— Неужто забитый колодник безумный зверь?
Но даже тогда у кого-нибудь были б слёзы!
И словно в ответ из толпы понеслись угрозы:
— Отступник! Покайся Иуда! Корми червей!
