Читал я Ваши оды о бомжах,
Вы даже в вдохновении убоги.
И дамы, те что млеют на дрожжах,
И мужички, почти что полубоги.
Подачками бездомных накормить,
Пытаетесь, своим слащавым слогом.
Да только, где Вам сирым и убогим
Нащупать вольной жизни вкуса нить?!
Расцвел цветок пригожий. Запах дивный
Манил пчелу вкусить его нектара.
Молоденький цветок в любви наивный
Отдался пчелке с яростью пожара.
Запомнил он экстаз тот эталонный.
Пчел много, а любимого не слышно.
Весь рой жужжал на даме обнаженной,
Но повторить, увы, уже не вышло…
Старый викинг в разгаре богатого пира,
Стол дубовый отринув, взял слово сказать:
— Волю каждый пусть явит, свидетель секира.
Ну, смелее… Кто славы, кто девку в кровать?
Чарки вверх поднимая, посыпались речи:
Старики о почете, младые о сечи,
Дуралей вновь хотел появиться на свет,
Крохобор жаждал гору златую монет,
Мудрецы взгляд стремили за линию смерти
И конечно же были кто женщин стяжал…
Старый викинг окинул торжественный зал,
Поднял чарку и рек гласом каменной тверди:
— Я хотел бы, чтоб был у меня верный друг…
Ну, хотя бы один… — над гостями взвыл звук.
Два кандидата фильдеперсовых наук
Спасали третьего, профессора по жизни.
Его жены мамаша — форменный паук,
Чету поссорив, вновь свой скрасила досуг.
Их друг скучал, друзья бодрили дух: — не кисни!
— Давай по соточке, тоску на сердце сбрызни!
Какие крали смачно вертятся вокруг!
В автобусе полупустом, ища потерю, бегал кроха.
Сосед свернув газеты лист, с участием спросил: — Что ищешь?
— Зеленый шарик, небольшой… — едва малец сдержался вздоха.
Отзывчивый народ тотчас, решая квест, напряг глазищи.
