Герцин еще не избрал декабристов будильником,
А декабристов еще не родил Бонапарт.
Барин в то время не мог стать треклятым насильником,
Батькой считал его сын, крепостной и бастард.
Всю свою жизнь он заботился об окружении,
Даже с похмелья проснувшись вникал: — Как народ?
Вот и сейчас с койки слазил весьма в возбуждении,
Девка Лукерья пол мыла скривя вяло рот.
— Лушка, где барыня? — К заду пристроившись спрашивал.
— Так, на террасе! — Лукерья призывно ждала.
Юбку задрав, барин Лушке лохань прихорашивал.
Девка пол моя, по полу ногтями скребла.