Пивной

Комитет

На берегу Ладожского озера стоит девушка Алёнушка. Белый сарафан с красным подолом. Волосы собраны в тугую косу. Кличет Алёнушка Иванушку:

— Иванушка! Иванушка!

Но не слышит её Иванушка: из копытца напился он водки, лежит в камышах в образе козла.

И тогда задирает подол своего сарафана Алёнушка, оголяет тонки белы ноженьки, черпает ладошкой воду из озера – холодна водица в Ладожском озере – и помывает свою девственную плоть. Нежно рукою проводит по губкам Алёнушка, и капелька – чистая, живая – сверкает на золотистых волосиках. Зачарованно наблюдает из-за кустов немец Ганс.

Сижу, смотрю вниз. Бляааа, то есть миаааууу! Шестнадцатый этаж! Пона мать! Да если бы не март, хрен бы я сюда залез, царапая лапы и поджимая от страха хвост. Но ниче, залез, теперь главное, что бы кто нить пришел. Только не прошлогодняя рыжая, только не она! А то в прошлый раз, зараза, пока я ее отмартивал на крыше, так она, сволочь домашняя мою сосиску сожрать успела. Которую я с кухни уволок, за что и получил тапком под хвост.

Мальчик рыл яму у самой кромки моря и нашел человеческую голову.

На берегу он был один; серый песчаный пляж, пересеченный цепочкой его следов, зеленая полоска водорослей, худые чайки — и больше ничего. Мальчик хотел выкопать свое собственное маленькое море, а нашел голову. Он очистил ее от мокрого песка и увидел, что это голова его матери — рот приоткрыт, к глубоко запавшему языку прилипла бумажка. Мальчик достал ее двумя пальцами. Это был размокший и принявший форму нёба кусочек фотографии, судя по линиям разрыва — четвертинка. На фотографии были запечатлены море, пляж, возможно, этот же самый, и еще какая-та голая часть человеческого тела, самый краешек. Локоть? плечо? колено?

Черный фон.

Со штативом – журналист. Одет в короткую дубленку.

Журналист говорит оператору:

Он смотрит всякие фильмы. И фуфло и шедевры…

(Между ними прошла женщина.)

Журналист:

Эти все актеры, актерская игра – фуфло. Его волнует только монтаж. Переход с плана на план, склейка кадров. Панорамы, свет, звук, темно. Это трогает его до слез. Ведь, посмотри…

(Журналист указал рукой вперед. Впереди стоял памятник самолету.)

Журналист:

Этим людям не надо притворяться. Они себе живут, гуляют, умирают. Вообще не подозревают, что они актеры. Они так привыкли. А он так смонтирует все, все что мы ему принесем, будь спокоен. Ты снимешь на свой «Canon» какого-нибудь болвана, который даже и не подозревает ничего. Без нас он так и остался бы болваном. А этот фанат сделает его героем. Все будут на него смотреть и плакать. Представляешь? Его никчемная жизнь станет эталоном! Ему будут завидовать богатые сынки! Да, что там! Сам Гагарин, и он бы отказался от полета ради такого чуда! Понял меня? А все потому, что я знаю куда, чего и зачем. Мы ему дадим наши кассеты, а он нам вернет Мессию! Не меньше. Я тебе говорю!

Тень-upgrade

У меня своя теория, зачем люди пьют. Нет, понятно, наркотическая зависимость, иногда фактор коммуникации, иногда — слабость в душевных коленках… Но есть еще одно. Пьянство как добровольное безумие. Взрослый человек надирается для того чтобы нарушать табу под прикрытием Бахуса. Персональный карнавал в маске алкоголика.

О смысле жизни, любви до гроба и прочей мистике взрослому говорить не принято. Если в пьяном виде о таком ляпнешь – дело другое. Вот и я сейчас уже в кондиции, чтобы тебе про Барби-Невесту рассказать…

Главное, не думай, что я того. Просто выслушай, и я отвалю. Договорились? Твое здоровье…