Сижу, смотрю вниз. Бляааа, то есть миаааууу! Шестнадцатый этаж! Пона мать! Да если бы не март, хрен бы я сюда залез, царапая лапы и поджимая от страха хвост. Но ниче, залез, теперь главное, что бы кто нить пришел. Только не прошлогодняя рыжая, только не она! А то в прошлый раз, зараза, пока я ее отмартивал на крыше, так она, сволочь домашняя мою сосиску сожрать успела. Которую я с кухни уволок, за что и получил тапком под хвост.
далее...
В один затерянный, замшелый городишко,
Что с одной улицей и христианским храмом,
Приехал ушлый и пронырливый парнишко:
— Народ решив окучить вискаря стаканом.
На лобном месте захотел он бар открыть,
Прям в аккурат на против церкви.
Народ к нему стал косяком валить.
Попы замыслили придать барыгу жертве.
Однажды, путник, сам не зная
В индусский рай сумел попасть.
Была природа в нем иная,
Совсем не христианства масть.
Росло в нем дерево желаний…
Всё мыслью можно воплотить.
То есть — не надо заклинаний,
Подумал лишь и тотчас быть..
Мальчик рыл яму у самой кромки моря и нашел человеческую голову.
На берегу он был один; серый песчаный пляж, пересеченный цепочкой его следов, зеленая полоска водорослей, худые чайки — и больше ничего. Мальчик хотел выкопать свое собственное маленькое море, а нашел голову. Он очистил ее от мокрого песка и увидел, что это голова его матери — рот приоткрыт, к глубоко запавшему языку прилипла бумажка. Мальчик достал ее двумя пальцами. Это был размокший и принявший форму нёба кусочек фотографии, судя по линиям разрыва — четвертинка. На фотографии были запечатлены море, пляж, возможно, этот же самый, и еще какая-та голая часть человеческого тела, самый краешек. Локоть? плечо? колено?
далее...
Черный фон.
На улице зима.
По улице идут два человека. Два молодых парня.
Мимо снуют прохожие. Все, как в жизни.
Один парень несет видеокамеру, другой – штатив и микрофон.
Тот, который с камерой – видеооператор.
Со штативом – журналист. Одет в короткую дубленку.
Журналист говорит оператору:
Он смотрит всякие фильмы. И фуфло и шедевры…
(Между ними прошла женщина.)
Журналист:
Эти все актеры, актерская игра – фуфло. Его волнует только монтаж. Переход с плана на план, склейка кадров. Панорамы, свет, звук, темно. Это трогает его до слез. Ведь, посмотри…
(Журналист указал рукой вперед. Впереди стоял памятник самолету.)
Журналист:
Этим людям не надо притворяться. Они себе живут, гуляют, умирают. Вообще не подозревают, что они актеры. Они так привыкли. А он так смонтирует все, все что мы ему принесем, будь спокоен. Ты снимешь на свой «Canon» какого-нибудь болвана, который даже и не подозревает ничего. Без нас он так и остался бы болваном. А этот фанат сделает его героем. Все будут на него смотреть и плакать. Представляешь? Его никчемная жизнь станет эталоном! Ему будут завидовать богатые сынки! Да, что там! Сам Гагарин, и он бы отказался от полета ради такого чуда! Понял меня? А все потому, что я знаю куда, чего и зачем. Мы ему дадим наши кассеты, а он нам вернет Мессию! Не меньше. Я тебе говорю!
далее...
